Программный директор Московского Международного кинофестиваля Кирилл Разлогов рассказал в интервью изданию «Фестивальное кино» об индийском кино и проблемах, связанных с функционированием отечественного смотра.
— Кирилл Эмильевич, Вас, наверное, уже замучили расспросами о фестивале. Если какой-то вопрос, который еще не задали, но на который бы очень хотелось ответить?
— Конечно. Ситуация, связанная с раздраем мнений по поводу фильма открытия. Между восторженными отзывами и отзывами, что хуже этого никто ничего никогда не делал. Поскольку я отношусь к людям, очень любящим эту картину, могу сказать, что совсем недавно услышал мнение Никиты Сергеевича (Михалкова – прим. ред.), который, в отличии от других остался на этот фильм после церемонии открытия и досидел до конца, он выразил свое восхищение тем, как это сделано.
Поэтому мнение тех, кого я уважаю и которым доверяю, склоняется к этому. Те же, кто смотрит пять минут на скорости…
— Индийское кино набирает обороты в мире?
— Индийское кино – крупнейшая кинематография в мире, второй полюс мирового кино, работающий по своим законам. Он действительно отличается от законов Голливуда и тем более – от законов европейского кино. Они делают фильмы по этим лекалам, пользуются успехом во всё более широком круге стран, а иногда пробивают и мировую аудиторию. И «Бахубали» – пример того, как картина прорвалась на мировую сцену, став чемпионом проката в США и по всей Европе.
— А в России?
— Россия – одна из немногих стран, которая еще не показала фильм в прокате. Продюсеры и режиссер надеялись, что Московский фестиваль будет способствовать (появлению фильма в прокате). Я тоже на это надеюсь.
— Хотите, чтобы индийское кино вернулось к нам?
— Да, безусловно. Тем более, такое выдающееся произведение как «Бахубали». Что касается артхаусного индийского кино, то здесь у меня значительно большие возможности, такие картины с помощью фестиваля продвигать легче. К сожалению, у нас были разногласия с нашими индийскими партнерами по поводу программы, и что они не приняли ни одной артхаусной картины, которую я им предлагал, потому что для них индийский мейнстрим – единственное, что представляет интерес. Для меня индийский мейнстрим и артхаус – каждый по-своему интересен. Одну лихую артхаусную картину у нас отнял фестиваль в Иваново «Зеркало» «Сексуальная Дурга» (режиссер Санал Кумар Сасидхаран, победитель МКФ в Роттердаме). Фильм интересен не тем, что она сексуальная, а отличным примером регионального кино, коим является картина, довольно серьёзная мрачная работа.
Мне кажется, что, если наша индийская программа вернет интерес на всех этажах нашей киноиндустрии, это пойдет на пользу и отечественному кино, и индийскому.
— Как государство может помочь фестивалю? Вот, например, есть возможность сделать вообще всё?
— Как минимум вовремя перечислять деньги – это первое, второе – не мешать.
— Не мешать – в плане цензуры?
— В законодательном. Мешают те предписания, те нормы экономической жизни, которые у нас существуют. У нас система работает определенным образом, поощряет крупный государственный бизнес, но при этом уничтожает малый и средний, кустарное и полукустарное проведение мероприятий. Поэтому вся инфраструктура не может соответствовать тем нормам, которые у нас существуют. Если бы государство не мешало, не лезло, было бы значительно лучше. Поэтому первый шаг – не мешать.
— А поощрять как?
— А уж как поощрять… Ведь поощрение зависит только от тех людей, которые принимают решения… Поменять этих людей, как говорил Сталин: «Нет у меня для вас других писателей». Можно выдвигать на первый план людей, которые что-то понимают в искусстве. Можно, наоборот, избавляться от тех людей, которые что-то понимают в нём. И назначать эффективных менеджеров, не разбирающихся в этом. У нас, скорее, второй вариант. Эффективные менеджеры кажутся нам панацеей от всех бед, начинают руководить искусством и наукой, а в искусстве и науке это худшая форма управления.
Это не только у нас, это везде такое – показателем стали и новые выборы, американские… Болезнь современного мира.
Андрей ТРУНОВ
Довольно интересно, но как-то сильно грустно стало. Неужели в этом замкнутом круге ничего уже не изменить?